Банкротства в России станут быстрее, строже — и опаснее для недобросовестных должников
С декабря 2024 года российская практика банкротств начала меняться — после того как Верховный суд опубликовал постановление Пленума № 40, разъясняющее нормы обновлённого законодательства. Документ существенно повлиял не только на правила ведения дел, но и на подход судов к рассмотрению заявлений. Юристы называют это самым значительным изменением в банкротствах за последние годы, сообщают "Ведомости".
Теперь кредитор не может подать заявление о банкротстве юридического лица, если сумма долга меньше 2 миллионов рублей. Верховный суд не предложил чётких механизмов защиты для тех, кто оказался за пределами этой планки — и это уже вызывает тревогу у представителей малого бизнеса. При этом суды теперь могут отказывать во введении процедуры банкротства, если должник докажет, что его финансовые трудности — временные. Такие аргументы раньше часто игнорировались, но теперь официально получили статус допустимого основания для отказа. Пример — дело агропромышленной группы «Ташлинский», где компании удалось отменить банкротство в кассации, доказав, что её ситуация не безнадёжна.
С другой стороны, частичное погашение долга теперь не гарантирует спасения от банкротства. Если есть другие претензии от кредиторов, процедура всё равно может быть запущена. Это закрывает возможность для так называемой «имитации платежеспособности» — когда должник выплачивает часть суммы, чтобы затянуть время или обойти требования закона.
Суды также получают возможность рассматривать больше дел в документарном порядке — то есть без вызова сторон и очных слушаний. Это касается, в том числе, апелляции и кассации, и должно ускорить процесс. Однако юристы предупреждают: если такой порядок будет применяться слишком широко, это может повлиять на возможность сторон полноценно защитить свою позицию, особенно в спорных или сложных делах.
Важные нововведения касаются и порядка подачи требований кредиторов: теперь только в электронном виде, а исключения возможны лишь при доказанном отсутствии доступа к интернету. Кроме того, даже если суд откажет во включении требования в реестр, заявитель всё равно останется участником дела до второй кассации. Это, с одной стороны, повышает прозрачность, а с другой — может стать инструментом для злоупотреблений: достаточно подать формально оформленное, но необоснованное требование, чтобы получить доступ к материалам дела.
Самое противоречивое разъяснение касается судебных решений, уже вступивших в силу. Если у кредитора есть такое решение, суд по банкротству не обязан перепроверять обоснованность долга. На практике это может открыть лазейку для фиктивных долгов: например, если должник заранее «разыграл» спор с дружественным кредитором, получил нужное решение, и теперь автоматически попадает в реестр. Формально другие кредиторы могут возразить, но на практике такие манипуляции не всегда заметны сразу.
Есть и позитивные сдвиги для банкротства физических лиц. Верховный суд дал бывшим супругам возможность участвовать в деле, если речь идёт о неразделённом имуществе или алиментах. Также изменился порядок реализации имущества: теперь сначала пытаются договориться кредиторы, если не получается — решает управляющий, а в случае конфликта — суд.
Все эти изменения направлены на ускорение процедур и устранение злоупотреблений. Но вместе с тем они требуют повышенного внимания к качеству правоприменения: на кону — не только судьбы компаний, но и правовая устойчивость всей системы. Как подчеркнули эксперты, теперь многое будет зависеть от того, насколько последовательно и добросовестно суды будут применять новые нормы на практике.
